Что нельзя было делать перед боем солдату. Мысли перед боем

Выжить. Поэтому все солдаты чуточку суеверны. Неважно, защищает ли оберег от пуль на самом деле. Важно, что его ношение придает уверенности в себе и собственной неуязвимости, ослабляет страх перед смертью и помогает сконцентрироваться на выполнении боевой задачи. В этом смысле солдатские суеверия и ритуалы действительно работают. Некоторые приметы сохранились со времен и . Другие изобретены участниками современных военных конфликтов.

Приметы - предсказания войны

Считается, что перед войной рождается больше мальчиков, чем девочек якобы для компенсации будущей убыли мужского населения. Интересно, что ученые пытались проверить справедливость этой приметы. В 1946 году была опубликована работа крупного советского статистика и демографа С. А. Новосельского «Влияние войны на половой состав рождающихся». Ученый использовал данные по рождаемости в Англии, Франции и Германии перед, во время и после Первой мировой войны. Перед войной соотношение «мальчики-девочки» было обычным - 103 к 100. Сразу после войны наблюдался незначительный всплеск рождаемости среди мальчиков: на 100 младенцев женского пола приходилось 106–108 детей мужского пола.

Признаками надвигающегося крупного военного конфликта считаются небесные знамения, увеличение числа ворон, необычно громкий волчий вой зимой и… изобильный грибной урожай. К сожалению, научных данных о справедливости этих примет нет.

Талисманы

Обычай носить обереги очень старый. В дореволюционные годы охранительными талисманами служили иконки со святыми. С распространением атеизма солдаты стали использовать в качестве оберегов портсигары, кисеты, шарфики и носовые платки. Во Вторую мировую солдатам раздавали так называемые паспорта смерти - патрончики с завинчивающейся крышкой, куда вкладывалась ленточка с личными данными. Такой патрончик помогал определить личность солдата в случае его гибели. Суеверные бойцы выбрасывали подобные паспорта, чтобы не накликать смерть, и заменяли его оберегом.

Надежным талисманом считалось стихотворение Константина Симонова «Жди меня». Его надлежало переписать от руки и хранить у сердца. Похожим образом «работали» письма родных. Считалось, что сила их любви способна отвести пулю. Воины-афганцы носили с собой ключи от квартиры или безделушки из дома.

Распространенным амулетом служила пуля. От солдат - участников Первой мировой перешел обычай хранить патрон из первой выданной обоймы. Патрон можно было использовать только после окончания войны.

Оберег следовало держать в строжайшей тайне. Талисман, о котором стало известно посторонним, терял охранительную силу.

Ритуалы перед боем

Еще в Первую мировую солдаты перед боем старались помыться и переодеться, чтобы «предстать перед Богом чистыми». Со временем обычай трансформировался в прямо противоположный. Во Вторую мировую появился запрет на мытье-бритье перед боем. Обычай существует и сейчас. Подводники, например, во время походов ходят бородатыми.

У летчиков-штурмовиков в Великую Отечественную существовала мода надевать на боевые вылеты «счастливую» одежду. Герой Советского Союза Н. И. Пургин летал на задания в одной и той же, уже изрядно поношенной и порванной гимнастерке. К концу войны на его счету было 232 боевых вылета. Николай Иванович умер в возрасте 84 лет. Дело, конечно, не в гимнастерке, а в таланте и умении прославленного летчика. Однако суеверия, связанные с приносящими удачу предметами одежды, очень живучи и успешно работают и в мирное время. Майк Тайсон, например, на матчи поддевал под форму университетские шорты и носил футболку с номером 23, который, как он считал, приносил ему удачу.

В Афганистане бойцы перед боем тоже не мылись и не брились. Существовали и специфические ритуалы. Так, индивидуальный пакет закладывали в металлический приклад автомата. Считалось, что это каким-то образом сохраняет жизнь. Верили, что «пуля заменщика ищет». Поэтому за два месяца до замены боец старался не принимать участие в боевых операциях. Это называлось «лечь на сохранение».

Перед боем запрещено что-либо дарить, материться и есть. Последнее табу имеет практический смысл: повышает шансы на выживание в случае ранения в живот.

Большинство подобных примет и ритуалов основано на совпадениях. Например, у летчиков существует запрет фотографироваться перед вылетом. Возможная причина появления этого табу - гибель героя Первой мировой войны П. Н. Нестерова, который сфотографировался накануне полета и разбился.

Суеверия по отношению к убитым

В Великую Отечественную существовал строгий запрет брать что-либо из личных вещей убитого, надевать его одежду, занимать его койку. Нельзя было показывать на себе место чужого ранения. До сих пор в военной среде бытует традиция третий тост пить не чокаясь - за погибших товарищей.

Предчувствия

Во время Второй мировой бытовала примета: если боец начинал вспоминать прошлое, родителей, случаи из детства, одним словом, как бы просматривать прожитую жизнь, значит, он будет убит в ближайшем бою. Солдаты старались не слушать такие рассказы и держаться от обреченного подальше, чтобы не притянуть смерть. Сам боец, говорят, не замечал этого отчуждения и находился в своеобразной эйфории. Многие участники военных конфликтов рассказывают о случаях, когда люди как бы предчувствовали близкую гибель, прощались с товарищами, вручали письма родным и т. д.

Этому феномену есть психологическое объяснение. По данным американских психологов, средний срок полной боеспособности человека на войне - 60 дней. Потом накапливается физическая и психологическая усталость. Как следствие - снижается внимание, концентрация и скорость реакции. Это увеличивает вероятность попасть под пулю.

Можно встретить много упоминаний об употреблении спиртных напитков солдатами для достижения того или иного эффекта в бою. Но откуда взялась эта привычка в русской армии, кто ее утвердил и как алкоголь влиял на боеспособность воинов? И что же такое "наркомовские 100 грамм"? Стоит разобраться, ведь то, что водка в Красной Армии была с самого начала - факт, сомнению не подлежащий.

История возникновения алкогольной нормы

Известно, что первым в России алкоголь солдатам распорядился выдавать император Тогда это называлось Суть была в том, что во время похода воины периодически пили вино, офицеры же, по желанию, могли заменить его коньяком. В зависимости от тяжести похода эту норму могли увеличивать или уменьшать. С этим все обстояло довольно строго. Так, интенданта, который своевременно не позаботился о снабжении части алкоголем, могли даже лишить головы. Считалось, что это подрывает боевой дух войска.

Традицию подхватили многие русские цари и императоры, при этом она много раз изменялась и дополнялась. При например, вино выдавали караульным частям в крепостях и городах. При этом строевые чины получали три порции в неделю, нестроевые - две. В походах пили водку, которую предварительно разбавляли водой и заедали сухарями. Офицерам же было принято выдавать чай с ромом. Зимой были более актуальны сбитень и вино.

Немного иначе было на флоте - здесь матросу обязательно выдавали чарку, то есть 125 грамм водки в день, но за проступки моряк лишался этой возможности. За заслуги - наоборот, выдавали двойную или тройную дозу.

Как появились "наркомовские граммы"

История появления алкогольной нормы в Советской Армии, которую называли "наркомовские 100 грамм" берет начало от наркома (Народного комиссара) военных и морских дел СССР - Во время Финской войны он попросил Сталина разрешить выдачу войскам спиртного с целью согревания личного состава в лютые морозы. Действительно, тогда температуры на Карельском перешейке достигали 40 градусов мороза. Также нарком утверждал, что этим можно поднять боевой дух армии. И Сталин согласился. С 1940 года алкоголь стал поступать в войска. Перед боем солдат пил 100 грамм водки и заедал ее 50 граммами сала. Танкистам тогда полагалась удвоенная норма, а летчикам вообще выдавали коньяк. Поскольку это вызвало одобрение среди солдат, то норму стали называть "ворошиловской". Со времен введения (10 января) по март месяц 1940 года солдаты выпили около 10 тонн водки и примерно 8 тонн коньяка.

В Великой Отечественной войне

Официальный же "день рождения" наркомовских - 22 июня 1941 года. Тогда на нашу землю пришла страшная война 1941-1945 годов - Великая Отечественная. Именно в ее первый день Сталин подписал приказ под номером 562, который разрешал выдачу перед сражением солдатам спиртного - по полстакана водки на одного человека (крепость - 40 градусов). Это касалось тех, кто находился непосредственно на передовой. То же самое полагалось и летчикам, выполняющим боевые вылеты, а также летно-обслуживающему составу аэродромов и инженерам с техниками. Ответственным за выполнение приказа Верховного был нарком пищевой промышленности А. И. Микоян. Тогда-то впервые и прозвучало название "наркомовские 100 грамм". Среди обязательных условий было распределение напитка командующими фронтами. Регламент предусматривал поставку алкоголя в цистернах, после этого водку разливали в бидоны или бочки и развозили в войска. Было, конечно, ограничение: разрешалось транспортировать не более 46 цистерн в месяц. Естественно, летом такая потребность отпадала, а зимой, весной и осенью норма была актуальна.

Возможно, что на мысль выдавать водку отступающим частям натолкнули психологические атаки немцев: пьяные солдаты шли на пулеметы в полный рост, не таясь. Это производило сильный эффект на и так оказавшиеся в невыгодном положении советские войска.

Дальнейшее применение нормы в войсках

В связи с поражением Красной Армии под Харьковом были внесены коррективы в приказ Теперь было решено выдачу водки дифференцировать. С июня 1942 года спиртное планировалось выдавать только в тех частях, которые добились успеха в боях с немецко-фашистскими захватчиками. При этом "наркомовская" норма должна была быть увеличена до 200 граммов. Но Сталин решил, что выдавать водку можно только частям, ведущим наступательные действия. Остальные же могли видеть ее разве что по праздникам.

В связи с боями под Сталинградом ГКО решил восстановить старую норму - отныне выдавалось по 100 граммов всем, кто шел в атаку на передовой. Но были и новшества: дозу получали также и артиллеристы с минометчиками, которые обеспечивали поддержку пехоты при наступлении. Немного меньше - 50 грамм - наливали тыловым службам, а именно резервистам, строительным войскам и раненым. Закавказский фронт, например, использовал, в силу своего размещения, вино или портвейн (200 и 300 грамм соответственно). За последний месяц боев в 1942 году было выпито очень много. Западный фронт, например, "уничтожил" около миллиона литров водки, Закавказский - 1,2 млн литров вина, Сталинградский - 407 тыс. литров.

С 1943 года

Уже в 1943 году (апрель) нормы выдачи спиртного снова изменили. Постановление ГКО № 3272 гласило, что массовая выдача водки в частях будет прекращена, а норма будет положена только тем подразделениям, которые ведут наступательные операции на передовой. Все остальные получали "наркомовские граммы" только по праздникам. Выдача спиртного теперь была на совести советов фронтов или армий. Кстати, под лимит попали такие войска, как НКВД и железнодорожные, так как потребление ими алкоголя было весьма велико.

Многие ветераны, предаваясь воспоминаниям, говорили, что эта норма существовала не везде. В некоторых частях, например, она выдавалась только на бумаге, на деле же - никакой раздачи алкоголя не было. Другие же, наоборот, свидетельствуют, что это практиковалось, причем массово. Так что истинное положение вещей доподлинно не известно.

Окончательно выдача нормы была упразднена в связи с разгромом нацистской Германии в 1945 году. Однако советские войска так полюбили подобного рода нормы, что традиция сохранилась вплоть до распада СССР. В частности, так делали военнослужащие афганского контингента. Конечно, подобные вещи проделывались скрытно, так как командование не погладило бы по голове солдат за употребление алкоголя во время боевых действий.

Упоминая о подобной алкогольной норме в Красной Армии, следует также сказать, что Вермахт, против которого она сражалась, также не отличался особой трезвостью. У солдатского состава самым массовым спиртным напитком был шнапс, а офицеры пили шампанское, которое поставляли из Франции. Да и, если не брать во внимание алкоголь, другими веществами тоже не брезговали. Так, чтобы поддерживать бодрость во время боевых действий, солдаты принимали медицинские препараты - "Первитин", например, или "Изофан". Первый называли "пенцершоколаде" - "танковый шоколад". Его продавали открыто, при этом солдаты часто просили родителей прислать им "Первитина".

Результаты и последствия применения

Для чего давали спирт на войне? На этот вопрос, при внимательном рассмотрении, можно дать десятки различных ответов. Какие же из них будут наиболее приближены к истине?

Как утверждалось в постановлении, алкоголь выдавали зимой для того, чтобы согреть замерзших бойцов. Однако любой медик подтвердит, что спирт только создает видимость согревания, на самом деле ситуация никак не меняется.

Также, зная, какое влияние оказывает спирт на человеческий мозг, можно утверждать, что его принимали для поднятия боевого духа. Ведь во многих ситуациях, когда была необходима инициатива или безрассудность солдат, они гасились инстинктом самосохранения. Наркомовская водка эффективно подавляла вместе с основными страхами. Но она также притупляла рефлексы, восприятие, а участвовать пьяным в бою - не самая лучшая идея. Именно поэтому многие опытные бойцы перед боем намеренно отказывались от выпивки. И, как оказывалось впоследствии, они поступали правильно.

Влияние спирта на психику и физическое состояние

Помимо всего прочего, водка оказывала эффективное воздействие в том случае, если психика человека подвергалась сильным нагрузкам, как это часто бывает на войне. Многих бойцов спиртное спасло от сильных нервных потрясений или даже сумасшествия. Впрочем, нельзя уверенно сказать, позитивное или негативное влияние оказывает спирт на войне на армию.

Да, водка, пусть она и обладает всеми вышеописанными позитивными качествами, все же несла вред. Можно только представить себе масштабы потерь армии, ведь алкогольное опьянение в бою почти всегда означало верную смерть. Кроме того, нельзя выпускать из виду сам факт постоянного употребления спирта, что может вызвать алкоголизм, а в некоторых случаях и смерть. также не стоит списывать со счетов. Так что "наркомовские 100 грамм" имеют как позитивные, так и негативные стороны.

В СССР никогда не поддерживали пьянство. Тем более удивительно, что его, пускай и в ограниченном виде, практиковали в войсках. Ведь, начиная с 1938 года, несколько раз проводились большие кампании против пьянства в армии. Многие из высших командных или партийных чинов проходили следственные дела как раз по факту чрезмерного употребления спиртного. Соответственно, и выдача, и употребление выпивки держались под строгим контролем. За пьянство в неположенное время могли запросто отправить в штрафбат, а то и вовсе расстрелять без суда и следствия, особенно в такое время, как война 1941-1945 года.

Послевоенное применение в армии

Помимо нелегальных случаев все же существовала официальная алкогольная норма - на флоте. Боевым экипажам подводных атомных лодок полагалась ежедневная норма сухого вина (тоже 100 грамм). Но, как и при Сталине, выдавали его только во время боевого похода.

Отражение термина в искусстве

Почему-то "наркомовские 100 грамм" очень прочно закрепились в искусстве. Уже в то время можно было услышать песни с упоминанием об алкогольной норме. Да и кинематограф не обошел стороной это явление - во многих фильмах можно увидеть, как солдаты перед боем опрокидывают стакан и с криками "За Родину! За Сталина!" идут в наступление.

"Вины нет - это наше состояние!"

Через два часа мы с М...... и ещё тремя солдатами покидаем этот пригретый окоп. Нужно идти в крепость и выносить наших убитых. Теперь, даже если у меня и появилось бы желание отступать или отказаться, уже поздно. Разрешение, о котором я просил, превратилось в эту минуту в приказание. Я невольно подумал о страхе, хотя я сам как-то меньше всего об этом думаю, хотя кажется, что чувство страха мне присуще, как любому нормальному человеку. Срабатывает принцип, если не ты, то тебя обязательно.
Однажды меня отправили на заставу, когда "духи" вырезали её полностью, я нашёл несчастных солдат и офицеров с отвратительными разрезами животов, тогда мне стало действительно страшно.
Я знаю, что такое страх. Вот почему теперь, когда я всматриваюсь в местность, в это тёмное безграничное пространство, откуда вот-вот должна появиться луна, я знаю, что вздрагиваю не от страха. Я чувствую лишь, как во мне борются священный ужас перед тем, как там наши ребята, и неотразимое очарование мужеством, ведь их там 28 и они ведут бой. Им нужно жить и жить, а они там погибают, а может быть уже их там и нет? У меня уже давно изменилось отношение к смерти. С одной стороны я стал её бояться, а с другой - я перестал её бояться. Почему мы должны учиться на своих ошибках, или отвечать за чужие? Война уже длится восьмой год. Дело серьёзное, дело страшное, никто нас к этому не готовил. Большинство солдат - это добровольцы, верящие в героизм на войне.
На многие вопросы жизни нет ответа. Понять и принять эту войну не могу, хотя уже не первый раз на боевых. Одно изменилось, на мир смотришь контрастней, более быстро доходит понимание ответственности за то, что делаешь. Поколение молодых ребят полностью не понято. Многие бунтуют и становятся наркоманами, алкоголиками, но в виду нашей не многочисленности страна нас переварит и забудет. Здесь нет боевых и не боевых частей, здесь все смертны. Нужно нашего солдата награждать уже тогда, когда он только пересёк границу и попал на эту землю. От Термеза до Кабула вся дорога - это сплошная подбитая техника.
Окружающие не могут понять той ненависти, ярости по отношению к нам самих афганцев. Я, когда ещё был в Союзе, насмотревшись ТВ был уверен, что тут наши сажают сады, копают арики, одним словом помогают афганскому народу жить счастливо и радостно.
Те, кто принимает ценности, которые есть на войне, они, как правило погибают, сохраняя честь. Я смотрю на жизнь с точки зрения - выживания. Понятие честь у каждого своё, идёт борьба самих с собой.
Несправедливость в том, что меня сюда послали, а не я сам поехал. Романтика пропала после первого выхода, и после первой крови, нужно просто выжить и дать возможность выжить моим подчиненным. Неспроста возникает вопрос, почему нас не понимают, почему нас не принимают?
Основное чувство - это страх. Идёшь на броне, думаешь, сейчас налетишь на фугас, и что будет? Нет возможности передать запах крови, она какая-то приторно-сладкая, преследующая тебя постоянно. Это оглушающий фактор и он действует на психику. Смерть сама по себе трудность, молодой должен жить, а он погибает, или ещё хуже, когда становится калекой на всю оставшуюся жизнь.
Всё это может быть грёзы. Воображение воспаленного мозга, предстоящей ночной вылазки.
Настанет, без сомнения, день, когда я перечитаю эти страницы со смущением и жалостью к самому себе, с усмешкой человека, прошедшего через этот ад.
Грёзы! Игра воображения! Эта игра мне сейчас дорога, ибо потом я не знаю, что будет через час, и будет-ли всё это через два.
Вот почему я желаю того, чего страшусь. Я буду разочарован, если не столкнусь лицом к лицу с ними, кто вот уже два часа, держит под прицельным огнём наших ребят в крепости Джабаль, на хазарском клочке земли. Хазарейцы наши сторонники, но видно лишний мешок риса поколебал их верность по отношению к нам, и они предались. А это от них ожидать нужно было ежедневно. Кто кормит, тому и музыка играет.
В глубине зелёнки, где-то под Таллуканом слышен вой шакалов, им-то война - это пир, вот уж сродни своим старшим братьям, все из-под тишка.
Со стороны нашей заставы слышен шум движущейся самоходки, выгоняем на прямую наводку, ближе к крепости, что бы уменьшить расстояние. Рядом наша тень зажгла в кулаке огонь для папиросы, а ведь был приказ. Да, ладно! Тень сидит на корточках, обратившись лицом к крепости, она курит.
Оказывается - это мой напарник Василий. Интересно, о чём он думает? Он же частично переводчик (немного говорит на пушту), через несколько минут мы вместе пойдём к неведомой крепости, через обширные открытые чековые поля. Сам он москвич, чем особенно кичится, а вот пьёт похлеще рязанских мужиков. Да ладно, всё, я надеюсь, будет хорошо. Это он сидит там. Это он спокойно курит папиросу - из тех, что привёз из отпуска, марки "Дукат".
Каприз судьбы, пожелавший, неизвестно почему, что бы в тринадцать лет я поступил в суворовское училище и сделался в дальнейшем военным и товарищем Василя. Я мог бы теперь изучать историю или право. Я мирно жил бы в каком-нибудь белорусском городке, с маленькой церквушкой и быстрой нашей речкой, а не сидеть здесь, одетым в "мабуту" и думающим, как же предупредить наших, что мы, а не они - идём на помощь. Ибо пуля дура, а вот своя пуля - бывает ещё дурнее, почему-то не хотят они лететь мимо своих. Уж если бьёт свой по своим, то это точно наверняка.
Невольно вспомнил суворовское, вспомнил первую любовь. Помню почему-то её тонкую белую фигуру. А на устах:"Тёмные очи, да белая грудь, до самой полночи, мне спать не дают!" - надпись на её фотографии.

Команда Task & Purpose совместно с военным психологом подполковником Дейвом Гроссманом подготовила краткий материал о и телом до, во время и после боя.

В 2012 году известный скай-дайвер Феликс Баумгартнер совершил стратосферный прыжок с высоты 39 километров, установив мировой рекорд высоты свободного падения. Спонсор проекта – Red Bull – инвестировал в это мероприятие более 65 млн. долларов США. К работе над проектом были привлечены известные учёные и инженеры со всего мира, однако проект чуть не окончился провалом. И причиной тому стали не технические накладки, а панический страх , который Баумгартнер ощутил за несколько месяцев до прыжка.

Даже в менее экстремальных условиях, нами могут овладеть и управлять отрицательные и деструктивные эмоции. Мир спорта давно знаком с этой проблемой, и поэтому ментальный тренинг является составной частью подготовки любого профессионального спортсмена. Когда Баумгартнер захотел отменить прыжок, Red Bull привлек к решению возникшей проблемы известного специалиста в (physiology of deadly combat) доктора Майкла Герваиса, которому быстро удалось нейтрализовать страх 43-летнего спортсмена. Прыжок Баумгартнера, во время которого был преодолён звуковой барьер, прошел успешно.

Баумгартнеру помогли наработки из области , развивавшейся десятилетия до этого. Уже начиная с 90-х годов 20 века, американские военные приступили к изучению психологии боестолкновений для поиска инструментов, позволяющих выработать прогнозированное и эффективное поведение солдата в бою. Большая заслуга в успешном внедрении этой программы принадлежит профессору психологии Военной академии Вест-Пойнт подполковнику Дейву Гроссману, который изучал психологию и физиологию солдата в условиях боестолкновения. Результаты исследований Гроссмана подробно изложены в его научных трудах и в изданных им книгах «В бою» и «Когда убиваешь».

Мы искали ответ на фундаментальный вопрос: Сопоставим ли страх, который человек испытывает в поединке за супер-кубок, со страхом, испытываемым им в бою? И ответом, который всё изменил, было – да! Всё, что мы можем использовать в спорте, мы можем применить и в реальном бою. Это одно из революционных открытий, улучшающих эффективность солдата в бою».

Конечно же, современные спортсмены не вступают в смертельные поединки со времён падения Римской империи, но, как тут же указывает Гроссман: «Физиологическое возбуждение – есть физиологическое возбуждение». Другими словами, на физиологическом уровне нет никакого различия между подготовкой к свободному падению из космоса или подготовкой к выбиванию двери в удерживаемом боевиками секторе где-нибудь в Рамади. В обеих ситуациях мозг и тело переключаются в режим выживания . И в обеих ситуациях мозг даже наиболее подготовленных людей способен испытывать страх .

Отвага не означает отсутствие страха ; отвага - это, прежде всего, способность его контролировать или замещать его чем-то другим: гневом, милосердием, сосредоточенностью, самопожертвованием. Эту способность в солдате можно развить, если он будет осознавать, как функционируют его мозг и тело в условиях экстремального стресса . Будучи в состоянии идентифицировать эти физиологические процессы, осознавая их естественность, человек способен предотвратить развитие неуверенности в себе и возникновение сковывающего страха в разгар сражения.

«Мы умеем помогать людям справляться с последствиями пережитых событий и излечиваться от травм, но лучше делать это на упреждение», говорит Гроссман. «Мы хотим проводить вакцинацию. Но не пенициллином. Предупреждён – значит вооружён. Если , это уже не сможет застать его врасплох».

Серия анимированной графики, созданной членом Task & Purpose Мэтью Батталья, поможет понять, что происходит с нашим мозгом и телом до, во время и после боя. На протяжении нескольких десятилетий Гроссман интервьюировал участников боевых действий, сотрудников силовых ведомств для проверки и обоснования выдвинутой им и изложенной здесь теории. Конечно, это лишь краткий обзор. Для полного погружения в тему психологии и физиологии войны рекомендуем прочитать книги Гроссмана.

Накануне сражения эмоции каждого бойца находятся в состоянии возбуждения, что в свою очередь способствует улучшению концентрации внимания и подавлению чувства тревоги. такое состояние, по словам Гроссмана, совершенно естественно.

«Каждый объясняет страх разными способами. Возьмем музыкантов. Один музыкант говорит: «Я – разбит в хлам перед выходом на сцену. Меня тошнит, и я чувствую, что сейчас блевану. Это настоящий страх перед сценой». Но он до сих пор хорошо выполняет свою работу, как музыкант. Другой говорит: «Чувак, я накачиваюсь спиртным перед концертом. Кишки урчат. Нервы – как струны». Оба музыканта испытывают одно и то же чувство страха , но одного он съедает, а второй мобилизуется».

Но, всё же одно из наиболее распространённых – это позыв к дефекации, или, как говорит Гроссман, - «позыв к боевому испражнению».

«В нижней части живота любого человеческого существа находится склад токсичных отходов» - говорит Гроссман. «Тело стремится освободиться от этих составляющих, т.к. , они могут способствовать заражению раны и привести к гибели всего тела. Поэтому, пред стрессовым событием всегда наблюдается стрессовая диарея ».

На момент начала события тело реагирует радикально, начиная с системы циркуляции крови - наблюдается отток крови от поверхности тела. Гроссман объясняет, что таким образом биологическое тело подготавливается к возможным повреждениям.

«Это спазм сосудов. Перед возможной потерей крови капиллярами, происходит снижение механической активности кровообращения, в результате чего, артерии и сосуды в середине тела, могут удерживать крови в два раза больше, чем обычно. В результате этих процессов мы можем наблюдать бледность лица у бойца».

Для этого существует две первопричины. Одна из них – предотвращение кровоподтёков, которые случаются, если капилляры или вены подвергаются повреждениям от удара тупым предметом. Если в них не будет крови – они останутся целыми. Но гораздо важнее то, что перенаправление потока крови внутрь организма помогает, в случае периферийного ранения, выжить до окончания боя .

«Представьте, как 5 тысяч лет назад волк вгрызается в Вашу руку», - говорит Гроссман. «Вы обрушиваете на голову зверя серию ударов камнем, защищая себя. Зверь может искромсать Вашу руку практически в лохмотья, но если он не достанет до артерии, Вы не истечёте кровью».

– страшнейшее событие для каждого солдата. Но пока сердце скорбит, средний мозг – часть центральной нервной системы, отвечающая за синхронизацию информации поступающей от органов чувств с двигательной активностью и контролирующая концентрацию нашего внимания – переключается в режим усиленной работы.

«Я называю средний мозг «животным», - говорит Гроссман. «Внутри каждого из нас находится этот зверь. Когда мы сталкиваемся лицом к лицу со смертельной опасностью это животное говорит: «О, на их месте мог быть и ты. Будь осторожен!» Это фундаментальный закон выживания . Прежде, чем Вы сможете помочь кому-то спастись, Вы должны позаботиться о себе. Поэтому наиболее универсальным ответом в такой ситуации служит нечто сродни: «Господи, спасибо, что не меня!»

«Так происходит потому, что спазм сосудов также касается и головного мозга. Когда кровь отливает от лица, она отходит и от переднего мозга. И вы больше не можете мыслить рационально», - объясняет Гроссман. «Я называю это «отключкой» (в оригинале - «condition black»). В этот момент Вашими действиями руководит средний мозг, и Вы будете делать только то, чему Вы обучились, только то, на что Вы запрограммированы в результате тренировок, ни больше, ни меньше».

Таким образом, если солдат достигает состояния «отключки» и при этом ему недостаёт адекватной подготовки, возникают все предпосылки для его впадения в ступор. В то же время, хорошо тренированный солдат выполнит все надлежащие действия для устранения угрозы. «Перед лицом явной и реальной опасности, подавляющее большинство подготовленных солдат будет стрелять», - утверждает Гроссман.

«Львиный рык - оглушающее и шокирующее явление», - говорит Гроссман. «Но сам лев не слышит собственного рыка также, как и собака не слышит собственного лая. Их слух притуплен, также как и наш. Наш рык – это звук наших выстрелов».

Это явление получило название «слуховая избирательность ». Оно возникает в разгар боя вследствие блокирования мозгом работы нерва, подающего сигналы с внутреннего уха.

Согласно исследованиям Гроссмана, 90% участников боёв говорят о пережитом ими опыте «слуховой избирательности». «Вдруг ты неожиданно . Бах. Бах. Бах. Выстрелы громкие и всё подавляющие. Ты стреляешь в ответ, бах. Твои выстрелы стихают, но выстрелы противника ты всё ещё слышишь».

Зрение солдата также подвержено изменению в ходе боя. Для описания этих изменений Гроссман использует две различные т.н. модели поведения хищника – «атакующий лев» и «динамика волчьей стаи».

Большинство солдат . Они говорят: «Атакующий лев» – подобен ракете с тепловой головкой наведения. Он видит только одну цель, и никогда не собьётся». «Это и есть туннельное зрение».

Иногда же, вместо концентрации на одной цели, солдат в состоянии охватить все происходящее на поле боя в его динамике, как волк, нападающий вместе со своей стаей.

«Это и есть наша цель», - говорит Гроссман. «Когда я работаю со специалистами высокого уровня, например, со спецназом полиции Лос-Анджелеса, всегда обращаю внимание на то, как они прогрессируют. Практически все из них переключаются между этими двумя моделями восприятия: концентрация для уничтожения одной основной цели, и затем возврат к комплексному восприятию происходящего».

Существует ещё один весьма дискуссионный феномен, на реальности которого настаивает Гроссман. Это эффект «замедленной съемки ».

«Множество бойцов говорили мне, что они могут видеть полет пули во время боя. Многие позже могли указать точку попадания и это было бы невозможно, если бы они не видели траекторию полета пули. Это не так как в фильме «Матрица», это больше похоже на пейнтбол, где полет шара можно наблюдать», - говорит Гроссман.

Разум раненного бойца часто рисует в его воображении иррациональные картины или даже галлюцинации. Гроссман объясняет, что это не следствие работы психики, а часть механизма выживания .

«Приведу случай женщины офицера полиции из Флориды. Во время перестрелки она получила десять ранений, и в один момент она сказала себе: «Через шесть месяцев я выхожу замуж и вы мне не помешаете!» После чего она застрелила обоих ублюдков, стрелявших в нее. На службу она вернулась через год. Т.е. это пример иррациональных, но одновременно мотивирующих мыслей».

Осознание того, что кто-то пытается Вас убить, имело бы достаточно печальные последствия, если бы наше тело и мозг не начинали работать в особом и непривычном режиме. Но если Вы к этому готовы, это не застанет Вас врасплох.

«Существует множество способов адаптации людей к условиям боя и к необходимости убивать. И все эти способы работают», - говорит Гроссман.

Один из вариантов такой адаптации - «эйфория выжившего ». Чувство эйфории, которое человек испытывает, пережив опасную для жизни ситуацию, например, интенсивный бой. «Это естественная реакция тела: Я – живой! Это состояние сравнимо с удовлетворением от выполненной сложной задачи. Ты только что предотвратил смертельную опасность, сохранил свою собственную жизнь и жизнь других людей. Это нормально – чувствовать удовлетворение от этого».

После боя для могут наступать последствия, не менее губительные чем вовремя не перевязанные раны. На них во время боя не обращаешь внимания, а после боя, когда тело расслабляется, а кровообращение приходит в норму, они начинают кровоточить.

«В итоге, ты - победитель. Ты проломил голову злому волку. Ты победил в бою. А затем ты . Поэтому, насколько важно вовремя наложить на пока еще не кровоточащую рану турникет, настолько же важно помнить, что тело всегда возвращается в исходное состояние. Рана, которая не кровоточила в пылу битвы, начнет брызжить позже. Поэтому важно немедленно наложить жгут, если есть ранение. Людям нужно понимать важность этого.»

Для многих настоящие испытания начинаются лишь, когда они оказываются за тысячу километров от поля боя, объясняет Гроссман.

«Возникает ситуация при которой люди сначала испытывают эйфорию, а затем их накрывает чувство вины. Они думают: « и чувствовал себя нормально после этого ». На биологическом уровне, средний мозг – «мозг животного» – не чувствует раскаяния по поводу убийства. Но затем другой мозг – «мозг человека», – который доминирует, говорит мне: «Я должен испытывать вину за содеянное». И после этого начинается бесконечный процесс в попытках примириться со случившимся. Но в наших силах прекратить это хождение по кругу, объясняя, что отсутствие чувства вины после боя - это естественно».

Те, кто смотрел фильмы о войне, знакомы с явлением «возвращения в прошлое ». Обычно это выглядит так: солдат, недавно вернувшийся с войны, идёт по улице, слышит или видит что-то, что напоминает ему о сражении, и в этот момент картинка переносит нас в прошлое - на поле боя. Так выглядит придуманная Голливудом интерпретация существующего психологического явления, называемого «воспоминание пережитого ».

Будучи ребёнком, сколько раз Вы касались горячей сковородки? Один раз. Коснувшись ее, Вы вскрикнули, и после этого установилась сильная неврологическая связь. Средний мозг сказал: «Никогда более не касайся этой сковородки» и Вы запомнили это на всю жизнь. Но вероятность погибнуть в бою воздействует на психику значительно сильнее, чем воспоминание об ожоге от сковородки. И так же, как и в случае с горячей сковородкой, она запоминается глубоко и прочно.

И если Вы не предупреждены о существовании такой связи, Вы не понимаете, что с Вами происходит: Вы , вы отчаянно хватаете ртом воздух…

Мы предупреждаем бойцов о возможности повторно ощутить те же эмоции и чувства, которые они испытывали во время войны. Это может привести к посттравматическому стрессовому расстройству , если не принять соответствующие меры.

Многие участники боевых действий предпочитают не говорить о войне, либо говорить о ней неопределённо и пренебрежительно. Это естественно. Мозг не любит заново переживать травматические события . Но попытки упрятать тяжёлые воспоминания поглубже только усиливают их.

«Вы сойдете с ума в попытках забыть», - говорит Гроссман. «В конечном итоге, это закончится психическим расстройством . Необходимо примириться с собственной памятью. Необходимо разделить пережитые события и эмоции, которые их сопровождали. Одним из приемов, применяемых в терапии, является прием отвлечения, суть которого состоит в том, что рассказ о пережитых событиях сопровождается выпиванием жидкости. Прием жидкости – мощный биологическое процесс, который активизирует работу среднего мозга, и дает ощущения безопасности. Повторение этого процесса несколько раз поможет разорвать связь между воспоминаниями о событиях и их эмоциональной составляющей. Т.е. поговорить об этом за пивом со своими друзьями действительно чертовски правильно, но важно знать меру, иначе результат злоупотребления алкоголем может быть обратным».

Сразу после начала боевых действий, многие, если не большинство, солдат начинают глубже осознавать спокойствие и комфорт мирной жизни. Желание возвратится к ней становится непереносимым. Но так бывает не всегда. Некоторые солдаты, особенно , начинают за ними тосковать. Гроссман утверждает, что в этом нет ничего противоестественного.

«Они подобны бойцовским псам, которые постоянно ищут драки. Я знал парня, который несколько раз возвращался на ротацию во Вьетнам. Он утверждал, что это самый восхитительный опыт в его жизни. Многих парней заставили идти во Вьетнам, но за редким исключением, никого не заставляли идти туда повторно. Они возвращались потому что хотели. Это было апогеем их жизненного опыта. И в этом нет ничего плохого или неправильного. Такие люди нужны человечеству, а им нужно гордиться собой и тем, что они делали».

Adam Linehan

Стихотворение найдено в шинели солдата Александра Зацепы, погибшего в Великую Отечественную Войну в 1944 году. Что в нём - голос души, прозрение, видение?
Не знаю, думал ли подобным образом мой дед, погибший под Сталинградом, но в память о нём и всех погибших на Второй мировой подхватываю эстафету и размещаю стихотворение в своём блоге.

Послушай, Бог…
Ещё ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя.
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня ночью я смотрел
Из кратера, что выбила граната,
На небо звёздное, что было надо мной.
И понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку,
Но я Тебе скажу, и ты меня поймёшь:
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет, и я узнал Тебя?
А кроме этого мне нечего сказать,
Вот только, что я рад, что я Тебя узнал.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно: Ты на нас глядишь…
Сигнал. Ну что ж? Я должен отправляться.
Мне было хорошо с Тобой. Ещё хочу сказать,
Что, как ты знаешь, битва будет злая,
И, может, ночью же к Тебе я постучусь.
И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом,
Позволишь ли ты мне войти, когда приду?
Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог, иду. И вряд ли уж вернусь.
Как странно, но теперь я смерти не боюсь.

Стихотворение Александра Зацепы увидела на странице Анжелики в Фейсбуке, которая приняла эстафету Ольги Сак, работающей в Херсонской научной библиотеке им. О.Гончара.